Казачьи сказки - Страница 53

— Это произойдет через несколько мгновений.

— Но я же говорю: я ощущаю себя живым как никогда!

— Хорошая комната, отделал ты её со вкусом, но надо было проследить, чтобы люстру получше закрепили, — ехидно промолвил гость.

Жито поднял глаза на потолок, но успел увидеть только стремительно падающую на него огромную медную люстру. Так и не стало Жито. Но душу его Сатана не получил, прилетел ангел и забрал её на небо, отвесив Сатане пинок под хвост, когда тот попытался с ангелом побороться. Так, может, и Всевышнего на небесах веселили знатные шутки Пражского колдуна? Кто знает…

Три легенды о евреях

Первая легенда говорит о великой любви и крестившемся еврее, ставшем призраком…

Иссахар Киши родился в Еврейском Городе, что является частью старой Праги. Еврейский Город вырос в четырнадцатом веке, и ни один еврей не мог жить за территорией этого города. Шесть высоких ворот отделяли Прагу от обособленного еврейского района, и по ночам они закрывались, чтобы ни один еврей не мог выйти в Вышеград или Староместо. Таковы были жёсткие условия пражского гетто…

Доныне эту историю о стойком юноше, вышедшем из рода Аарона, что, правда, не имело в его судьбе особого значения, вам расскажут в любой синагоге Праги.

Детство Иссахара прошло так же, как у всех еврейских мальчиков, выросших в следующей традициям своего народа иудейской семье. Он посещал хедер, ходил в синагогу и соблюдал Шаббат. Когда он подрос, родители, будучи людьми бедными, отдали его обучаться торговому делу к одному богатому негоцианту. Тот имел несколько ювелирных магазинов, торговавших серебряными украшениями на территории Еврейского Города, а также в Пльзени, Пардубице и славном моравском городе Брно, где находилась резиденция маркграфа. Богата была Чехия на серебро, много его добывалось в Кутногорских рудниках, как ни в одном европейском государстве того времени.

Понемногу постигал юноша науку торговли. Как привлечь покупателя добрыми речами, умением расположить к себе, скромностью и вежливостью. Как правильно разложить товар, чтобы дочери богатого старосты остановили свои прекрасные взоры на искусно выполненных украшениях. Научился вести приходную книгу, рассчитывать работников, умножать прибыль. Богатый хозяин постепенно проникся большим доверием к исполнительному и всегда почтительному Иссахару. Видел он и тёплое отношение своей единственной дочери Суламифи к бедному юноше, но не придавал большого значения их детской дружбе, решив не тревожить себя заранее.

Славное то было время для молодого Иссахара. Красивые, хорошо одетые девушки заходили в его лавку и одаривали его жемчужными улыбками и шутливыми словами. Среди них была и Юдифь, дочь раввина, гордая и непокорная красавица с толстыми чёрными косами, которая трогала какие-то струны в душе неискушенного юноши. Год проходил за годом, и большеглазый худенький мальчик превратился в очень красивого высокого и стройного мужчину. Чёрные волнистые волосы, тонкий нос и прекрасные карие глаза, в которых можно было увидеть сияние тысяч звёзд на небосклоне в святой праздник Шевус и красоту Млечного Пути, не оставляли равнодушной ни одну девушку на выданье…

По-прежнему и всё чаще заходила в лавку, в которой он постоянно работал, и Юдифь, она почему-то всё не выходила замуж, несмотря на то, что сватались к ней много достойных мужчин. В ответ на предложение любить до гроба каждый из них с порога получал в руки большую тыкву, что означало отказ, а из дома слышался серебристый смех жестокой красавицы.

В один из дней заглянула в лавку молодого торговца незадолго перед закрытием и Сула-мифь. Иссахар не видел её ровно год, девушка уезжала с родителями в Брно, где отец открывал несколько мастерских ювелирных украшений. Суламифь очень изменилась, но Иссахар узнал ее сразу, сердце его при виде дочери хозяина радостно затрепетало. Волосы Суламифи, всегда густые и прекрасные, стали ещё длиннее и завивались в тугие чёрные кольца, лицо её, подобное лицу библейской красавицы Вирсавии, пленившей самого Давида, к роду которого Суламифь принадлежала по материнской линии, стало ещё краше. Из-под длинных шелковистых ресниц глаза её сверкали, как солнечные зайчики в окнах Староновой синагоги. Она скромно потупилась, а Иссахар, и сам смутившийся непонятно отчего, приветствовал её дрогнувшим, но счастливым голосом. Молодые люди не могли наговориться и болтали до самого закрытия лавки, им на радость мало заходило в тот день покупателей.

Закрыв лавку, Иссахар пошёл проводить девушку до дома.

— Хорошо, что мы, евреи, живем отдельно, можем спокойно ходить под окнами, не боясь, что на голову упадёт какой-нибудь католик, — смеясь, заметила девушка, хотя время было тревожное.

В Праге было восстание, которое возглавил вождь городской бедноты Ян Желивский, и по улицам распевали «Восстань, восстань, великий город Прага!». Но молодость не замечает туч и не теряет лучика счастья…

Юноша, обеспокоенно посмотрев наверх, все равно заботливо отвёл девушку подальше от окон. Мало ли…

— Ты права, в гетто нам бояться нечего.

— Этот бунтарь Ян Желивский и его виклефиты такие буйные… Как бы они не добрались и до евреев, — вдруг насупившись, сказала Суламифь, но тут же снова рассмеялась, ничто не могло больше чем на мгновение омрачить её чистого счастья от долгожданной встречи с Иссахаром.

— При чём тут мы? Он борется за реформацию католической церкви, — сквозь полуулыбку начал оптимистично объяснять юноша, как вдруг почувствовал чей-то взгляд и встретился с пронзительными, полными ненависти глазами Юдифи, стоявшей на другой стороне улицы со своей няней.